ФОРУМ ОБЪЕДИНЕННЫХ ПАТРИОТОВ - ТРЕТИЙ ФРОНТ ИМПЕРИИ

В человеческой деятельности проявляется качественная определенность человека – его сознание. Существуют два подхода к этой проблеме: фактическое историческое - логическое исследование человеческой деятельности, которым занимается философия, и отражение этой фактической деятельности в психологии. Современная приоритетность психологических исследований показывает, что психология со своей субъективной многовариантностью посягает на философский объективный-однозначный уровень познания. В частности, такое посягательство психологии на философский уровень познания представлено беседой В.Лекторского и Л.Гараи. («Вопросы философии». 02.03.2015). «Авторы в форме диалога обсуждают насущные проблемы деятельностного подхода и психологических теорий деятельности».

Обсуждаются проблемы, которые не могут быть решены без базового фактического знания человеческой деятельности, как это подчеркивают и сами собеседники. Когда Л.Гараи подчеркивает, что «пожалуй, удачнее говорить не о теории деятельности, а о теории предметной деятельности», он, очевидно, и имеет в виду прежде всего сам реальный процесс, а затем уже его отражение в умах психологов.

Л.Гараи говорит о недостатке историчности, о том, что «Если для понимания общества надо разбираться в своеобразных пространственных структурах, то для схватывания истории необходимо ориентироваться в разных временных конфигурациях повседневных и годовых круговоротов с вклиниванием то и дело своеобразных «революций», цезур, которые впоследствии сами могут периодически возвращаться в праздниках, воспоминаниях. …Так вот, теория деятельности, как известно, подвергающая тщательному изучению богатое разнообразие темы передачи/освоения культуры, почти никакого внимания не уделяла только что упомянутой исторической коммуникации между поколениями. … Конечное условие деятельности: творческая постановка цели. В этом отношении также необходимо, чтобы теория деятельности обогатила себя своей собственной, адекватно вписываемой в неё теорией историчности, как и дополнить себя адекватной теорией общественности».

На все эти вопросы может быть только один ответ: необходимо тщательное исследование целой структуры человеческой деятельности. В данной статье предлагается такое базовое исследование, в котором основное внимание уделено наиболее важному - историческому началу человеческой деятельности, представленному априорным процессом первобытного временного искусства, поскольку он претендует на полную завершенность человеческой деятельности.

Первобытное временнОе искусство

Музыка

Общая структура человеческой деятельности есть завершенный диалектический процесс, соответствующий целому процессу мироздания не только в его прошлом состоянии, но также и в будущем, которое определяется-создается совместно с человеческим сознанием. В возникшем единично-случайно (эмоциональным скачком) человеческом качестве – сознании субъективность вернулась к абсолютной исходной идеальности Вечности. Поэтому человеческое сознание есть сознание самой Вечности. Вечность являет и моделирует себя и свой мировой процесс в человеческом сознании. Название временного искусства указывает на то, что в них сознание отождествлено со временем.

Вечность представляет себя в абсолютном качестве, в котором снято всякое реальное количество. Очевидно, счастье существования внутри индивида представлено как завершенное в себе – идеальное состояние, у которого конец соединен с началом. Таким образом, в своем абсолютном начале душа имеет идеальную завершенность. Все, что происходит дальше, есть уже умаление общего ощущения счастья проявившимся реальным количеством, когда качество. А вместе с ним и счастье из абсолютного становится относительным. Зато счастье получает возможность конкретного самовыражения. Если абсолютное качество было единичным-случайным, замкнутым в себе, то теперь оно способно к контакту с другими индивидами, потому что реализуется голосом, обретая звучание в мелодии.

Здесь важно подчеркнуть, что хотя головной мозг в своем рациональном приближении от животного к человеческому состоянию, казалось бы, играл определяющую роль, тем не менее, качественный скачок явил свою приоритетную эмоциональность выбрав родовую любовь травоядных, ближайшую к человеческой всеобщей любви. Субъективность уже в млекопитающих развивала отношения, близкие к христианским, такие как непротивление злу (кенгуру, овцы, верблюды и др.). [12]

Возникновение сознания моделирует возникновение самой Вечности существования.
Человеческое абсолютное качество – сознание возникает единично-случайно из своего несуществования и есть чистый смысл, вполне соответствующий абсолютному качеству самой Вечности. В нем снято все реальное количество, определенное в целом как его несуществование. Возникшее сознание есть чистый идеальный смысл – счастье существования. Это состояние качественной идеальной завершенности – соединенности конца с началом, переходит в диалектический процесс и становится явным вместе с проявлением в сознании реального субстанциального количества. Возникает непрерывная мелодия, наиболее полно выражающая эмоциональность индивида. «Голос есть высокая привилегия животного, которая может вызывать изумление; он есть проявление ощущения, самоощущение. Животное обнаруживает вовне, что оно имеет внутреннее бытие для самого себя; и это обнаружение вовне есть голос….Эта субъективность для себя есть в совершенно абстрактном виде чистый процесс времени, который в конкретном теле становится как реализующееся время сотрясением и звуком….Голос ближе всего к мышлению, ибо в нем чистая субъективность становится предметной – не как особая действительность, состояние или ощущение, а в абстрактной стихии пространства и времени». [4] (4. Гегель Ф. Энциклопедия философских наук. В3т. Т.2. М., 1975. С.464-465). Вечность таким образом использовала животный голос для выявления человеческого сознания. Но при этом Вечность сняла дискретную реальность настолько, что получила чистую субстанциальную непрерывность, соответствующую непрерывности качественного смысла мелодию. У животного качественная эмоциональность вечности еще не отделима от материальности. Это слышно в пении птиц, в котором реальное - дискретное количество мешает проявлению качественной непрерывности.
По Гегелю, «свободным звучанием души в сфере музыки является только мелодия» [7]. (7. Гегель Г. Эстетика. В4т. Т.3. М., 1971. С.314). Музыка есть исходное непосредственное коммуникационное средство человеческого качества. И. Зульцер, определяя «слух как «первое из чувств», открывающее доступ в человеческую душу, заключает, что «первое и самое сильное из искусств – то, которое находит путь через слух к душе, а именно музыка» [8]. Можно утверждать, что первым ощущением, в котором проявилось сознание, было ощущение счастья – осознание человеком перехода от несуществования к существованию. Очевидно, нет ничего более значительного в человеческом существовании, чем это начало и одновременно завершенность человеческого процесса, ведь это чистая качественная абсолютность, в которой еще не проявилась реальная количественная относительность.

В целом можно представить первое ощущение человека как прекрасное, в котором сняты не только этика и эстетика, но и само христианское откровение. Недаром Августин соединил начало человеческого качества с христианством. «То, что называется теперь христианской религией, существовало и у древних, да и с самого начала рода человеческого, еще до того, как воплотился Христос».

Энгельс утверждает, что в начале своего возникновения человек внешне никак не отличался от животного. Его тело и его поведение было животным, самодостаточным для его существования. «Люди находились еще в местах своего первоначального пребывания, в тропических или субтропических лесах. Они жили, по крайней мере частью, на деревьях; только этим и можно объяснить их существование среди крупных хищных зверей. Пищей служили им плоды, орехи, коренья; главное достижение этого периода – возникновение членораздельной речи». [1]

Вечность в развитии временного искусства показывает, что язык (членораздельная речь) явился результатом чрезвычайно длительного преобразования Вечностью животного тела в человеческое, начиная с гортани и голоса в музыке, затем формирования тела в танце и, наконец, его снятия в искусственной знаковой реальности словесного искусства. В самом начале возникновения человека коммуникация могла быть только музыкальной. Затем в танце коммуникация обрела пространственную определенность пантомимы (жест, поза и др.). И только в завершении процесса временного искусства появился разговорный язык.

Музыка во временном искусстве является основной, определяющей частью. М. Харлап отмечает, что на «всех предшествующих стадиях музыка связана с танцем, словом или и с тем и с другим. Само слово «музыка»…обозначало всю совокупность временных искусств».

Вечность в музыке моделирует начало своего мирового процесса, определяемое добытийным состоянием и состоянием непосредственного бытия. Качественный смысл существования Вечности здесь сохраняет единство со своим реальным количеством-средством как это представлено Вечностью в пантеистических религиях и математике. Музыкальная чувственная непосредственность соответствует всеобщей точности математики. Недаром Лейбниц заметил, что «музыка есть скрытое упражнение в арифметике души не умеющей себя вычислить».

Качественный скачок от добытийного состояния к состоянию непосредственного бытия отмечен в музыке переходом от непрерывной реальности мелодии к дискретной реальности временных звуковых точек, которые в математике оказываются количественными знаками. Если в математике качественный смысл представлен человеческим сознанием, осваивающим временные закономерности, то в музыке сознание еще тождественно времени. Качественное-непрерывное время в мелодии осваивает количественное-дискретное время. Животное тело здесь определено еще как неоформленная количественная реальность.

Гегель представляет освоение реального количества в мелодии, сопровождающей весь музыкальный процесс. В ней человеческое качество стремится как можно более полно выразить свой идеальный смысл через освоение в себе количественного средства. Мелодия сохраняет единство с реальностью в начале, противопоставлена ей как количеству в средней части и возвращается к единству с количеством в завершении, снимая его в себе и таким образом приближаясь к своей абсолютности-вечности, заданной началом. Хотя «мелодия заключает в себе бесконечную определимость и возможность непрерывного звукового развития, она должна всегда выступать перед нами как некоторое замкнутое в себе целое. Правда, это целое содержит в себе многообразие и имеет определенное развитие, но в качестве целостности оно должно быть завершенным внутри себя и потому нуждается в известном начале и конце, так что середина лишь опосредствует их» [8.317].

Мы чувствуем, как в музыкальном завершении нарастает напряженность взаимоопределения качества и количества. Это проявляется в безмерном ужесточении ритма, в ускорении которого должна исчезнуть дискретность. О том, что ритм играет в примитивной музыке огромную роль, свидетельствуют танцы современных аборигенов. «В отличие от современной, в примитивной музыке наибольшее значение придается ритму, и ритм этот значительно сложнее, разнообразнее и богаче, чем даже в наших симфониях…Об этом говорят и многие другие этнографы и музыковеды».

Музыка претендует на полное завершение процесса сознания полным снятием в нем реальности, но эта бесконечная-количественная необходимость прерывается качественным скачком к танцу.

Танец

Качественный скачок от музыки к танцу, очевидно, соответствует переходу от непосредственного бытия, осваиваемого математикой, к особенному – неорганическому бытию, начатому с фридмановской сингулярности - форме физического бытия. Фридмановская форма, имея нулевой радиус и, следовательно, полную снятость внутреннего количества в своей внешней определенности, является поэтому абсолютной формой. Вследствие единичности-случайности качественного скачка на некоторой удаленности от начала в форме проявляется реальное количество (временное музыкальное или математическое). И то, и другое количество есть точечность, оформленная фридмановской сингулярностью и таким образом определившаяся как материя.

В танце биологическое тело, в котором существует сознание, осваивается как его внешняя определенность-форма. Первоначальное покачивание головой, отбивание ритма ногами в такт музыке показывает, что движение здесь еще едино с телом. Напряженность тела разрешается его движением еще неопределенным – во все стороны. В средней части танца движение предельно определено вращением (вихревой танец). Здесь движение оптимально противостоит телу и формирует его. «В шаманской пляске кружение способствует достижению исступления. Приготовляясь к трансу, шаман бьет в бубен, призывает своих духов-помощников, общается с ними на "тайном языке" или на "языке животных", имитирует пение птиц или звериный рык. Затем он впадает во "второе состояние", стимулирующее вербализацию». Музыка как бесконечно реализующееся основание танца сопровождает его ритмом ритуального бубна.
Завершение второй части определяется взаимоопределением движения и материи вплоть до их бесконечного взаимоисчезновения, как это представлено в гравитационном коллапсе, а также в танце шамана его падением – поражением и, наконец, духовным возрождением, с которого начат танцевальный символизм. Символ - знак пантомимы (поза, жест) стремится раскрыть нечто важное, как будто движение хочет сообщить открывшееся ему сокровенное знание, но многозначность как результат соединенности движения с материальностью в некоей форме не позволяют ему сделать это.

Тело животного превратилось в тело человеческое: голосовые связки обрели человеческие модуляции и знаковую дифференцированность, Форма тела стала человеческой…передние лапы превратились в чувствительные руки, связанные с мышлением, как и все остальные части тела – таков итог танцевального процесса в его многозначном завершении пантомимой.
В завершении танцевального процесса движение возвращается к единству с телом, моделируя процесс кристаллизации неорганического бытия. В завершении танца движение соединяется с материей-телом, останавливается и замирает в знаке пантомимы, как будто хочет что-то сказать, но конкретности мешает связь с материальностью. Движение устремлено к абсолютизации своей формы через полное освоение-снятие в ней ее внутреннего материального количества. Но только в скачке от танца к словесному искусству движение, наконец, освобождается от материальности.

Процесс кристаллизации в завершении неорганического бытия показывает, что движение стремится абсолютизировать свою форму, бесконечно возвращаясь к исходной геометрической точке, предваряющей Большой взрыв. Кристаллизация символически отражена субъективностью в первобытной человеческой деятельности изготовлением каменных рубил, соответствующим состоянию пантомимы. Но эти рубила были нефункциональны, поскольку ими «ни рубить, ни колоть что-либо невозможно» [10.58-59]. (10. Плисецкий М. Как произошел и развивался человек. М., 1950).

Словесное искусство

И только в качественном переходе от танца к словесному искусству движение, наконец, освобождается от материальной зависимости, но исчезает и само в этом абсолютном взаимоснятии с материальностью, давая в результате третье – субъективность. Абсолютное качество словесного искусства дух-субъективность – это сама Вечность в своем исходном абсолютном качестве, проявившаяся в сознании. Субъективность оказалась чистым качественным смыслом, который вернулся к музыкальной непосредственности и определил ее на уровне всеобщности, вследствие снятости в себе реальности как несуществования вообще.
Движение обрело статичность и возвратилось к единству с материей в форме. Но вместе с исчезновением внутренней-количественной определенности исчезла и сама форма. Реальность оказалась полностью снятой в своем основании ничто (ничего), что дало первую знаковую определенность словесного искусства – молчание. Движение и материя не исчезли, а преобразовались: движение стало субъективностью, а материя – объективностью. Вечность показывает, что знаковая реальность возникла в переходе от неорганического бытия к органическому бытию вследствие снятости движением материальной реальности в форме кристалла. Искусственная знаковая реальность - информация уже явно представлена в органическом бытие генетическим кодом.

Собственной реальностью субъективности оказалась объективность – знаковая реальность, начатая с непосредственности молчания и завершаемая всеобщностью молчания в исихазме.
На некоторой удаленности от качественной непосредственности словесного искусства в нем проявляется реальное количество, давая начало разговорному языку. Разговорный язык – средняя часть процесса словесного искусства, в которой качество-смысл и количество-реальность опосредствованы, взаимовыделены. Дух проявляется вместе с проявлением в нем реального количества. Знаковая реальность ничто - молчания обретает конкретность вследствие освоения материального количества, сохранившегося и продолжающего свою бесконечную-количественную реализацию на уровне всеобщности.

Субъективность использует свою знаковую реальность (объективность-информация) для освоения физической-материальной реальности. Первая физическая реальность проявляется в звучании голоса, начиная человеческую речь, но теперь она не единична-случайна-индивидуальна как в музыке, а всеобще-необходимая, т.е. единичность-уникальность голоса здесь снята в чистом звуке. Словесное искусство претендует на представление целого процесса органического бытия и его человеческого качества вплоть до его бесконечной завершаемости – полного освоения реального количества в абсолютном качестве Вечности. Диалектический процесс, который здесь проявляется, трехчастный с синтезом в краях и анализом в средней части.

В средней части – разговорном языке есть своя средняя часть – поэзия, в которой смысл максимально выделен и противопоставлен языку как количеству - средству. Поэзия имеет собственную знаковую реальность – объективные закономерности формообразования. Прекрасное в поэзии конкретизирует и завершает прекрасное, заданное мелодией. Это высшая оценка искусства. «Поэтическое произведение искусства не преследует никакой иной цели, кроме порождения прекрасного и наслаждения им» (Гегель) [9.375].
Конечно, поэзия здесь предельно объективна из-за неразвитости индивидуальной человеческой субъективности и содержит элементы мифа, в содержании которого проявляется сама Вечность.
В приближении поэзии к исихазму моделируется завершение процесса сознания: поэзия «оказывается тем особенным искусством, в котором одновременно начинает разлагаться само искусство и в котором оно обретает для философского познания точку перехода к религиозным представлениям как таковым, а также и к прозе научного мышления» [9.351].

В состоянии исихазма Вечность впервые являет себя в своем собственном абсолютном качестве существования – религии. Так Вечность начинает свой религиозный процесс знакомства человека с собой. Исихазм первобытного словесного искусства имеет абсолютное качество, к которому возвращается религиозный процесс по мере освоения реального количества, как это представлено в конце государства Византии Григорием Паламой.

Первобытное временное искусство преобразует животное тело в человеческое и снимает его материальность в знаке-языке.

Первобытное временное искусство является единственным процессом, в котором существование представлено полностью, начиная с его абсолютного качества и заканчивая количественным завершением человеческого качества, его бесконечным приближением к исходному абсолютному качеству. В отличие от первобытного временного искусства, фундаментальная наука, представляя тот же мировой процесс, ограничивает его состоянием бытия в бесконечном приближении к человеческому качеству.

В первобытном временном искусстве Вечность стремится полностью определить человеческое качество моделированием всего своего мирового процесса, зная будущее из идеальной завершенности исходного абсолютного качества. Априорность процесса первобытного временного искусства проявляется в том, что индивидуальный разум человека до сих пор оказывается не в состоянии его представить и по достоинству оценить, лишая его первого места в познании и выдвигая на первое место пространственное искусство.

Один из немногих, М. Каган утверждает первенство временного искусства, называя его мусическим: «Но вряд ли можно сомневаться, что «мусическое искусство», которое – увы! – невозможно датировать археологически, начало развиваться в еще более древнюю пору» [8]. Эта убежденность Кагана основана на том, что временное (мусическое) искусство непосредственное, такое в котором сознание еще едино со своим животным телом и может пользоваться только им для своего внешнего проявления. В пространственном же искусстве сознание определено на уровне особенности, оно уже выделено из тела и противопоставлено ему в собственной пространственной материальной форме, являя таким образом «удвоение мира» [6]. Нельзя «наконец пренебречь в данном случае и свидетельствами онтогенеза, который своеобразно повторяет закономерности филогенеза: в художественном развитии ребенка «мусическое» творчество опережает рисование» [8]. Это утверждение первичности временного искусства в художественном развитии ребенка представляется не менее убедительным, чем непосредственная связь временного искусства с телом.

Вечность во временном искусстве освобождает человеческое качество – сознание от его материальной зависимости вплоть до того, что снимает материальную реальность, в которой проявляется сознание, в искусственной-знаковой реальности языка. Конечно, знаковая реальность присутствует в сознании с самого начала его возникновения и, более того, знаковая реальность является реальностью органического бытия, как это проявляется в генетическом коде. В первобытном временном искусстве Вечность представляет непосредственное бытие в музыке, особенное-неорганическое бытие в танце и всеобщее-органическое бытие в словесном искусстве.

Сознание в состоянии временного искусства осваивает реальность бесконечно-количественно, сохраняя единство с ней и со своим материальным телом.

Временное искусство завершило человеческое качество состоянием исихазма, в котором происходит бесконечное снятие реального количества - несуществования. Весь последующий процесс человеческой деятельности оказывается освоением несуществования в существовании Вечности. Вечность стремится завершить эту свою необходимость в процессе первобытного пространственного искусства, но оказывается, что этот переход дает не уровень не уровень всеобщности, а уровень особенности – опосредствования качества с количеством.

Целая структура человеческой деятельности:

НЕПОСРЕДСТВЕННОЕ ВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ (первобытное временное искусство).

ОСОБЕННОЕ ПРОСТРАНСТВЕННОЕ СОСТОЯНИЕ - СОЦИУМ (первобытное пространственное искусство – наука – пространственное материальное производство).

ВСЕОБЩЕЕ ВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ (временное материальное производство – искусственный интеллект)

Сознание в первобытном временном искусстве определялось на уровне непосредственности.

Сознание в своем пространственном состоянии определяется на уровне особенности в соответствии с трехчастным диалектическим процессом: интуитивное познание средствами первобытного пространственного искусства – точное познание средствами науки – практика пространственного материального производства.

Сознание в состоянии временного материального производства (искусственный интеллект) определяется на уровне всеобщности практически.