Отправлено: 26.03.13 19:19. Заголовок: Современное состояние человечества

Как объяснить современное состояние человечества, которое одновременно характеризуется апофеозом эгоизма, альтруизмом коммунизма и ненормальной сексуальной озабоченностью людей, официально поддержанной французским парламентом? Для того, чтобы понять это наше историческое состояние, понадобилось представить мироздание в целом. Статья «Существование против несуществования» включает в себя современное состояние человечества в соответствии с гегелевским пониманием, что «Всякое содержание получает оправдание лишь как момент целого, вне которого оно есть необоснованное предположение».
В человеческой истории уже было такое состояние, когда «коммунизм» неандертальцев сменился эгоизмом охотников-кроманьонцев, а охотники-кроманьонцы, в свою очередь, уступили место матриархату с его акцентированным чувством половой любви. Это было в первобытной истории человечества в палеолите, и структурировались эти процессы не человеческим индивидуальным сознанием, а коллективным сознанием вечности-субъективности, продолжавшей таким образом свой направленный биологический процесс растения-животные на человеческом уровне развития.
Как ни странно, но первобытные состояния альтруизма, эгоизма и матриархата определялись вечностью не количественным-рациональным, «злым» (жестоким, беспощадным) «дарвиновским» естественным отбором, а эмоциональными скачками качественного смысла – «добра» любви: всеобщей любовью ко всем («Мы»), эгоистической любовью к себе («Я») и половой любовью к другому («Ты»).
«Человек по природе добр» (Конфуций) или «человек по природе зол» (Сюнь-цзы) – как видно, этот кардинальный вопрос люди задали себе давно, и сейчас он оказывается актуальным при определении человеческого начала, в частности, неандертальцев, которых эгоизм стремится показать недочеловеками и чуть ли не людоедами.
Нижеприведенные факты указывают на то, что прав Конфуций.
Брем, исследуя поведение высших животных, заметил, что, хотя мозг хищников развивался лучше, чем у травоядных, природа выбрала именно травоядных для создания человека, считая родовую любовь обезьян, близкую к высшей эмоциональности, важнее разума. И блаженный Августин представил начальное состояние человеческого качества – сознания, акцентировав, прежде всего, его высшую эмоциональность, соответствующую христианской всеобщей любви: «То, что называется теперь христианской религией, существовало и у древних, да и с самого начала рода человеческого». Действительно, христианский богочеловек бесконечно приближается к абсолютной идеальности человеческого качества – сознания.
Добро ассоциируется с травоядностью. Крайнее выражение этого состояния – непротивление злу представлено овцами и др. Как писал Энгельс, «первобытные люди жили на деревьях, питались, плодами, ягодами, кореньями». Об этом свидетельствуют и дожившие до нас древние люди – тасадеи. «Открытие тасадеев и изучение их образа жизни склоняет мнение большинства ученых в пользу первой гипотезы: не со звериной натурой рожден человек! Он существо мирное по исходной сути своей».
О том, что природа (вечность-субъективность) была изначально добра к человеку, свидетельствует освоение его биологического тела на протяжении многих миллионов лет. Вечность через развитие первобытных временнЫх (мусических) искусств, преобразовала сначала голос из животного в человеческий в музыке, затем форму тела в танце и, наконец, сняла материальность тела вообще в знаке словесного искусства. Так сознание получило свою вечную - знаковую реальность – язык.
Вечность в структуре первобытных временных искусств смоделировала свое мировое развитие, включая и органическое состояние.

Социум

Вечность есть абсолютное качество мироздания. Она – существование, противостоящее несуществованию внутри себя. Первой - основной необходимостью вечности, определяющей весь мировой процесс, является освоение количества, которое оконечивает исходную абсолютность качества. На своем человеческом уровне развития качество вечности сохраняло единство с материальным количеством в первобытных временнЫх искусствах. В первобытных пространственных искусствах качество вечности выделилось и противопоставило себя количеству в собственной форме социума. Это - переход от временнОго знака-объективности, представленного в завершении временных искусств языком, к пространственному знаку объективности – форме социума. Качество социума – смысл, а знак – средство проявления смысла. В форме социума количество снято, но снято не на уровне всеобщности, а на уровне особенности и противостоит еще неоформленному количеству. В диалектическом процессе социума смыслом осваивается средство как материальное, так и знаковое в бесконечном приближении к исходному абсолютному качеству вечности.
В развитии социума на человеческом уровне моделируется биологический процесс вечности-субъективности: растения-животные-человек. Растительное состояние осваивается неандертальцами с их растительным предчувством любви к красивому. Животное состояние осваивается от эгоизма (любовь к своему телу), через половую любовь (любовь к другому телу), к родовой любви (любовь ко всем телам своего рода). В человеческом послечувстве всеобщей любви телесная зависимость снята.

Социум неандертальцев

Неандертальцы, возникшие 200 тысяч лет назад, завершали грандиозное по своей многомиллионной длительности и значимости развитие человека, дав общую форму человечества – идеальный социум, в котором само материальное количество неандертальцев было снято и таким образом обеспечено максимальное коммуникационное единство между людьми вплоть до телепатического, основанного на общем ощущении «Мы».
Абсолютное качество человеческого социума оказалось моделированием вечностью-субъективностью скачка от непосредственности органической химии с ее генетическим кодом к биологии с ее особенной социальной формой.
Социум неандертальцев можно вполне представить как коммунизм, поскольку в нем отсутствовало понятие собственности и индивидуализм «Я». Социум неандертальцев – собирателей моделировал растительное состояние, и сама форма социума определялась эстетически - пространственными закономерностями формообразования. О том, что эта форма идеальна и есть композиция, в которой снято все внутреннее количество, свидетельствует ее контурность представленная пространственными знаками: ямками-углублениями в камне и оттисками кистей рук в глине, а затем и так называемыми «макаронами» - композициями на глине.
Возможно, мы вскоре поймем, что в этом эстетическом состоянии вечностью моделируется сама форма непосредственного бытия, давшая сингулярность особенного-неорганического бытия.

Социум эгоизма

Вечность-субъективность осваивала проявившуюся материальность каждого человека-неандертальца, снимая его в идеальной форме социума, но качественный скачок прервал этот количественный процесс переходом к кроманьонцу-охотнику. Идеальный социум неандертальцев оказался снят не всеобще-необходимо, а единично-случайно в сингулярности индивидуального «Я», превратив, таким образом, неандертальца в кроманьонца на уровне генетического кода. Таково моделирование скачка от растений к животным на человеческом уровне развития, и таким оказалось первое проявление самосознания. В «Я» кроманьонца вечность-субъективность сняла в себе количество и оказалась единой с биологическим телом. На некоторой удаленности от качественного абсолюта - «Я» тело проявилось в форме как оформленное количество-материя.
Если в состоянии неандертальцев моделировалось непосредственное бытие, то в состоянии кроманьонцев начато моделирование вечностью особенного-неорганического бытия.
Очевидно именно здесь возникло убеждение, что человек по природе зол, что человек человеку волк и др. Поэтому «некоторые ученые, и в их числе такой известный этолог, как К. Лоренц, считают, что агрессивность имманентна человеку, она тяжелое наследие наших животных предков».
Жестокость индивидуального «Я» кроманьонцев вполне проявилась и реализовалась в охоте и в отношении к безобидным и добродушным неандертальцам, которые были попросту уничтожены. Станислав Лем представил отношение кроманьонцев к неандертальцам в космических масштабах: «Не может ли нам сообщить делегат Земли…, что случилось с таким культурным и симпатичным неандертальцем? Землянин молчит, так я скажу за него: неандерталец истреблен целиком, стерт с лица Земли так называемым Homo Sapiens».
Эгоизм возникших кроманьонцев явил себя во всей своей первозданной мощи, которую нельзя было остановить ничем. Только полное освоение материального количества могло удовлетворить эгоизм «Я» с его религией тотемизма-вещизма. Современный апофеоз эгоизма, очевидно, соответствует тому первозданному эгоизму кроманьонцев-охотников. «Эгоизм по своей природе безграничен… все для меня и ничего для других». (А.Шопенгауэр).
Казалось бы, как можно после Христа отождествлять человека со зверем, но вот это утверждение Дарвина, который, отбрасывая лицемерие эгоизма, вполне оправдывает сегодняшнее мировое зло. «Когда встречаются две человеческие расы, они ведут себя совершенно так же, как два вида животных: сражаются, поедают друг друга, заражают друг друга болезнями и т. д., а затем наступает последний этап смертельной борьбы, когда решается вопрос, кто обладает наиболее современной организацией и инстинктами (у человека это интеллект), чтобы победить».

Если непрерывность формы социума неандертальцев осуществлена идеально - композицией, то непрерывность формы социума эгоизма есть результат качественного снятия в ней материальности и превращения формы в субстанциальную определенность. По отношению к непосредственности формы социума неандертальцев, это особенное состояние формы – опосредствование, возникшее в результате взаимоопределения со своим внутренним материальным количеством.
Смысл формы социума эгоизма «Я» проявляется в чувстве любви к себе – к своему телу. В своем исходном качественном абсолюте «Я» единично-случайно и подобно закрытой капсуле вечной, неподвижной, идеальной - завершенной. Но уже первое проявление материального количества в ней делает «Я» реальным, активным, направленным на освоение и снятие в себе всего наличного количества, что предопределяет его возврат к своему исходному идеальному абсолюту.
Количество материально и есть пространство. Его освоение в пространственном знаке представлено реалистическим изобразительным искусством. Эгоизм – первое основное животное чувство, претендующее на освоение всех животных чувств и всех, связанных с ними уровней освоения пространства. Так пространство сначала представлено на уровне трехмерной непосредственности в натуральном скульптурном макете зверя, затем на уровне особенности в двухмерности живописных наскальных фресок и, наконец, на уровне всеобщности в одномерности линейности и точечности графики. Тем не менее, освоение пространства на уровне эгоистического чувства остается в целом непосредственным – содержательным, не выходящим за границы формы, а лишь бесконечно приближающимся к ее абсолютной определенности.

Такое же эгоистическое, по сути, не качественное, а количественное - непосредственное освоение пространства продолжается и в наше время фундаментальной наукой, хотя уже в начале 20-го века был сделан качественный скачок к освоению пространства на уровне особенности-формы (Эйнштейн-Фридман).
Исследование пространства на уровне непосредственности полагает его содержательное количественное освоение через определение типического в самых различных материальных проявлениях и сведение всего этого количества к одному, представляющему все материальные пространственные проявления, к некоему минимуму - материальной точке, внутри которой уже не остается количества. В пределе это геометрическая точка и приближение к ней в настоящее время представлено кварком. Бесконечное приближение к геометрической точке есть ни что иное как приближение к абсолютной форме пространства. Но, как показывает практика, количественное приближение непосредственного познания к этой качественной форме бесконечно и в границах непосредственного пространственного познания недостижимо.
«Качество просто перестало рассматриваться как нечто самодовлеющее и тем самым потеряло самостоятельную значимость в определении научных понятий, а также при интерпретации научных фактов. Ему уделяется внимание только в той мере и в тех долях, которые необходимы для получения положительных результатов в количественных выражениях. В современном естествознании в неявном виде господствует пифагорейский подход, согласно которому суть бытия сводится к числу, к количественным отношениям».(С.161). (Вопросы философии, №9 за 2007 г. А.Н.Арлычев. «Эволюция Вселенной: формальная и субстратная модели»). (Р.А.Аронов. «Пифагорейский синдром в науке и философии». Вопросы философии,1996).

Все свидетельствует о том, что наше время все еще определяется освоением первого животного чувства – эгоизма, соответствующего ему, реалистического искусства и, религии тотемизма-вещизма, что проявляется в любви к вещам – в культе потребительства вообще. Фундаментальной науке еще предстоит осознание значимости перехода от освоения пространства на уровне содержательной непосредственности к его освоению на особенном – формальном уровне.

Развитие эгоизма соответствует диалектическому процессу. Эгоизм начинается с непосредственности агрессивного эгоизма, переходит к особенности эгоизма самосохранения и завершается всеобщностью эгоизма самоудовлетворения. Но, очевидно, когда пропущен момент качественного перехода к более высокому чувству, эгоизм сам по себе деградирует до растительного состояния, как это представлено философией 19-го века. Так эгоизм самоудовлетворения определен Гегелем, эгоизм самосохранения - Шопенгауэром, агрессивный эгоизм - Ницше, а эгоистический подсознательный предел эгоизма освоен Фрейдом.

Бесконечное-количественное развитие эгоизма от единичности-случайности до всеобщности-необходимости устремлено к возврату в социум неандертальцев и к реализации его непосредственности на уровне всеобщности. Но этот необходимый качественный скачок не возвращает эгоизм в социальный альтруизм неандертальцев, не дает всеобщности, а акцентирует особенность формы, полагая генетический переход ко второму животному чувству – половой любви. Оба эти варианта отчетливо проявились в в середине 19-го века, явившись результатом качественной завершенности гегелевского эгоизма самоудовлетворения. Маркс осознал всеобщую качественную завершенность эгоизма как необходимый возврат к социуму неандертальцев, определенному на уровне всеобщности в коммунизме, а Кьеркегор задал особенную качественную завершенность эгоизма. Оба процесса оказались противоположными друг другу: Если Маркс определил будущее развитие от общего к частному - от государства к человеку, то Кьеркегор представил его как развитие от частного к общему - от человека к государству. Если для Маркса качеством будущего общества полагалось государство, то для Кьеркегора качеством будущего общества оказался человек-индивид и его экзистенция. Оба процесса, в конце концов, соединились в социализме Жан-Поля Сартра, дав в целом уровень развития коммунизма не на уровне всеобщности – всеобщей любви, а на уровне особенности – половой любви.
Коммунизм, возникший практически в начале 20-го века, мог быть осуществлен только на уровне особенности, что и подтверждено принятием закона о гомосексуализме социалистами французского парламента. Может быть, это спасение для мира вообще и для современных неандертальцев – иоановских людей в частности от предельной агрессивности эгоизма Запада. Иоановский человек по сравнению с прометеевским человеком ближе к неандертальцам по своему характеру, а возможно и по генотипу. Об этом свидетельствует пассивность восточного христианства по отношению к активности западного христианства. Именно у иоановского человека – хранителя православия возникло первое огромное многонациональное Советское государство, снявшее материальность в своей идеальности и опередившее развитие человеческого социума на многие тысячелетия.

Социум половой любви

Глобальное определение этого состояния дает вечность-субъективность своим коллективным самосознанием, представленным первобытным декоративным искусством и матриархатом. Археологические исследования показывают, что «при переходе к следующим археологическим эпохам в связи с изменением эмоционального фона производства (развитие земледелия и скотоводства) преобладавшая до этого сюжетно-образная форма была обречена на деградацию и уступила первое место абстрактно-орнаментальному творчеству» (А.Столяр).
Очевидно, наиболее важным в матриархате является акцентирование особенного-формального уровня освоения пространства и его отличие от эгоистического непосредственного освоения пространства кроманьонцами-охотниками. Социум на уровне особенности матриархата есть абсолютная качественная смысловая форма мужского начала, выделенная и противопоставленная материальному количеству-средству женского начала.
Исходная качественная абсолютность формы первобытного декоративного искусства не может быть зафиксирована фактически-археологически из-за отсутствия в ней количества. Но она представлена Платоном как идеальная - платоническая любовь, в которой всякая материальная составляющая снята и соединение двух «Я» дают «Ты».
Вечность-субъективность осуществляет переход от освоения первого животного чувства – эгоизма к освоению второго животного чувства – половой любви, и это переход, скорее всего, вызван необходимостью покончить с ограниченностью эгоизма, коммуникационно раскрыть его в другое «Я». Кажется, что разделение полов на генетическом уровне направлено на решение проблемы воспроизведения потомства, но очевидно это не совсем так, ведь и до этого разделения существовали не менее эффективные способы порождения себе подобных.
Гендерная теория «утверждает, что социальные различия между мужчинами и женщинами не детерминированы их анатомическим полом, а социально сконструированы». И «Аристотель в еще большей степени, чем Платон… считает, что разделение полов имеет не биологические основания, поскольку оно не необходимо для воспроизводства человеческого рода. Аристотель считал половую дифференциацию онтологическим принципом: «лучше, когда высший принцип отделен от низшего: поэтому если это возможно и там, где это возможно, мужское отделено от женского». (Вопросы философии №2 за 2007. О.А.Воронина. «Оппозиция духа и материи: гендерный аспект»).

Идеальное качество социума, представленное мужским началом, выделено из материальности вследствие ее снятия. Это идеальное состояние социума и есть платоническая любовь. Но на некоторой удаленности от абсолютного качества любви в ней проявляется материальное количество, которое, в конце концов, определяется как женское начало. Женское количество осваивается мужским качеством, оформляется им. Мужское начало отрицает себя в женском начале и тем самым одушевляет женщину – так возникает религия анимизма. «Если иметь в виду сферу общественной жизни, то в этом случае основным выразителем примитивно-анимистических воззрений – в самом широком и глубоком смысле этого понятия – явился обобщенный женский образ» (А.Столяр).
Первобытный диалектический процесс познания пространства на уровне особенности-формы осваивается пространственным знаком декоративного искусства. Археологические памятники дают возможность представить начальное состояние одушевления женщины ее совмещением с птицей. («мезинские птички») (А.Столяр). Символический образ женщины-птицы показывает самостоятельность формы по отношению к ее содержанию. Теперь в форме может быть совмещено и снято в едином образе множество самых различных реальных прототипов. Археология дает первые факты особенности-формы в ритуальных женских символах, в которых уже присутствует внутренняя реальная количественная определенность формы.
Развитие декоративного искусства от минимального – ассоциативного ритуального обобщения прототипов реальности, через неявную знаковую ассоциативность с реальностью в орнаменте, завершается полной утратой ассоциативности превращением элементов орнамента в точки, которые далее соединяются в линию, а линия обретает бесконечность соединением конца с началом и дает форму круга. То количество, которое еще сохраняется в этой, наиболее общей форме пространства, должно быть снято в точке центра круга, и оно бесконечно снимается в ней вращением колеса (гончарного или телеги).
В первой - ритуальной части освоения женского начала духовные и материальные потребности едины. Во второй – орнаментальной части духовные потребности выделены и противопоставлены материальным потребностям, как это видно в орнаменте на предметах быта. В третьей части духовные потребности соединены с материальными потребностями и бесконечно-количественно осваивают-снимают их в трудовом процессе.
Очевидно трудовой процесс настолько захватывает мужское активное начало, что оно теряет интерес к сексуальным контактам вообще, что приводит к лесбиянству. И очевидно, только на этой стадии развития человеческого общества труд определяет – делает человека. Труд здесь понимается как высшее удовлетворение духовных потребностей человека. Но и в животном состоянии, как показывает Брем, проявляется такое высшее трудовое «духовное» состояние в поведении жуков-копров (священные скарабеи в Древнем Египте), которые «соединившись в парочки», сразу же начинают катать шарики со своим будущим потомством и катают их до самой своей смерти.
Субъективность и на животном биологическом уровне уже осваивает декоративность может быть не столько как искусство, сколько как форму пространства, определяемую на уровне особенности. Пример: орнаменты на теле насекомых и пресмыкающихся. Ярким показателем стремления субъективности к созданию совершенной формы социума и коммуникации являются объединения муравьев, пчел и др. В этих объединениях главными оказываются женские особи, как бы предваряя матриархат на человеческом уровне.

Сегодняшняя фундаментальная наука являет переход от освоения пространства на уровне непосредственности к его освоению на уровне особенности. Непосредственное познание пространства осваивало его внутреннюю - количественную определенность и могло лишь бесконечно приближаться к внешней - качественной определенности-форме неорганического бытия. Эйнштейн подошел к проблеме формы с другой стороны – со стороны математики и дал свое представление о сферическом и потому конечном мировом пространстве в 1917 г. в статье «Вопросы космологии и общая теория относительности». Но не Эйнштейн представил качественную абсолютность формы. Это сделал Александр Фридман в 1922 г. Он взял на себя смелость показать стационарную эйнштейновскую форму в развитии, решив уравнения Эйнштейна и сделав соответствующие выводы о неизбежности исходной сингулярности.
Очевидно, впервые в науке было вскрыто чистое качественное начало диалектического процесса, обычно не воспринимаемое из-за отсутствия в нем количества. Было получено абсолютное качество, соответствующее единичности-случайности качественного скачка, прервавшего прошлый бесконечный-количественный процесс. Качество неорганического бытия – геометрическая точка абсолютно, поскольку в нем отсутствует количество. Если бы наука не искала объяснения сингулярности в следующем за ней физическом состоянии, а попыталась представить сингулярность как качественный результат бесконечного-количественного завершения математического процесса теорией множеств и топологией, то результат был бы более адекватным сингулярному состоянию, ведь «метрические пространства – это всего лишь частный случай более общих – топологических – математических пространств» (А.Турсунов).
Но дело в том, что математическая реальность не считается таковой, ведь она не более, чем количество?! По этому поводу можно вспомнить высказывание Лейбница: «Вовсе не невероятно, что материя и количество – в действительности одно и то же», а затем уяснить, что результирующей формой количества-множества оказывается геометрическая точка – предельная свернутость субстанции. И именно эта форма делает (математическое) количество (физической) материей. Именно эта форма оказывается «формой движения материи», когда в геометрической точке, вследствие ее единичного-случайного возникновения, проявляется прошлое количество непосредственного бытия, продолжающее свое бесконечное развитие.
Особенное-неорганическое бытие начинается со своей абсолютной завершенной формы – геометрической точки. Когда в ней проявляется количество, форма теряет свою абсолютность и превращается в относительную материальную форму. «В этой фундаментальной СО теоретически возможно существование замкнутой сингулярной поверхности, отделяющей содержащуюся в ней часть фундаментального пространства от остального фундаментального пространства». (П.Данылченко). Физическая нереализуемость (фиктивность) математических сингулярностей в решениях уравнений гравитационного поля ОТО основывается на принципиальной недостижимости для термодинамических характеристик вещества (абсолютной температуры, давления и др.), как нулевых, так и бесконечно больших значений. Эта недостижимость не только следует из философского анализа физической сущности характеристик вещества, но и непосредственно верифицируется в физических экспериментах».

Исходная сингулярность не определяется физическим состоянием. Наоборот! Физическое состояние определяется исходной сингулярностью. На некоторой удаленности от абсолютной формы неорганического бытия в ней проявляется прошлое количество непосредственного бытия, и оно осваивается движением в процессе неорганического бытия, бесконечно возвращая относительную форму к абсолютной согласно диалектической схеме: синтез-анализ-синтез. Необходимость абсолютной формы структурирует весь неорганический процесс. Так в первой части – микромире сохраняется единство формы с количеством. Во второй части – мегамире форма-движение опосредствована с количеством – материей. В третьей части – макромире форма соединяется с количеством. В первой части, завершаемой формой атома (водорода), происходит бесконечное приближение к абсолюту геометрической точки через освоение движением в атоме сохраняющегося количества. Во второй части та же необходимость реализуется в звездном коллапсе. В третьей части, определяемой кристаллизацией, происходит бесконечное освоение количества-материальности в приближении к абсолютной форме в идеальном кристалле.
То, что совершил Эйнштейн, и есть эмоциональный скачок, непостижимый для разума и дающий возможность раскрыть суть непосредственного бытия, которое давно смоделировано математикой как диалектический процесс, начатый непосредственностью Пифагора, продолженный особенностью Евклида и завершенный всеобщностью Кантора. Если непосредственное познание пространства было пифагоровским, особенное, начатое Эйнштейном – евклидовым, то всеобщее освоение пространства будет канторовским. Эйнштейн не рассматривает состояние непосредственного бытия, а лишь указывает на определяющую роль геометрии для своего открытия.

Коммунизм Маркса полагал полную снятость эгоизма в человеческом послечувстве всеобщей любви, пропуская животные чувства половой любви и родовой любви. Вечность-субъективность исправила эту поспешность, показав необходимость прохождения всех ее этапов.
В первобытном состоянии чувства, искусство, религия и наука были единым знанием и соответствовали друг другу. Так эгоизму соответствовало освоение пространства на уровне непосредственности в реалистическом изобразительном искусстве и в религии тотемизма или вещизма. Половой любви соответствовало освоение пространства на уровне особенности в декоративном искусстве и в религии анимизма, утверждавшей женскую самозначимость. Родовой любви (в ее приближении к любви всеобщей человеческой) соответствовало освоение пространства на уровне всеобщности в искусстве красивого (мегалитическая архитектура) и религия всемогущества - колдовства.
Период родовой любви должен последовать за историческим периодом половой любви, начатым в 20-м веке нашей эры. Сколько же продлится период половой любви, если историческое освоение эгоизма длилось никак не меньше семи тысяч лет?

Социум родовой любви

Социум родовой любви должен последовать за социумом половой любви – так вечность-субъективность предопределила развитие человеческого общества, основываясь на единичном, особенном и всеобщем освоении уровней пространства. Очевидно именно на этом уровне будут осваиваться пространственные закономерности и само непосредственное бытие, а человечество получит всемогущество, как это было представлено религией колдовства. В животной родовой любви еще сохраняется материальная зависимость от тела, и «животное падает под ударами рода» (Гегель). Здесь также сохраняется национальная зависимость от тела.

Социум всеобщей любви

Освоение материальности в чувствах освобождало их от телесной зависимости, как это можно видеть в развитии от низшего животного чувства – эгоизма до высшего – человеческого чувства всеобщей любви. Только в нем осуществляется на уровне всеобщности необходимость идеального сознания снятостью в себе материальности. То, что было осуществлено в коммунизме 20-го века единично-случайно, в социуме всеобщей любви осуществится на уровне всеобщности-необходимости. Человечество приблизится к абсолютной идеальности социума неандертальцев и к абсолютному качеству существования вечности, осваивая сохраняющееся количество.

Литература

Ранние формы искусства. М., 1972.